ГЛАВА IV — Греки из притонов.

Его жалкое состояние — Публичные дома — Изображение глупости — Обдирание простаков — Работа деревенщины — Забегаловка — Шарики — Хороший фарс — Обман — Три карты — Пари деревенского жителя — Ловкая подмена — Английский жулики — Наперстки.

Без сомнения можно сказать, что грек из низших слоев общества является своего рода вульгарной имитацией двух других типов, которые я только что описывал, и, если я допущу, что возможно сравнение, я должен сказать, что греки из притонов по отношению к более удачливым товарищам, то же самое что уличные певцы баллад по отношению к образованным артистам.

Спасибо небесам, я не прихожу в восторг по поводу подлости шулера, какому бы он классу не принадлежал, но я смело могу сказать, что, совершенно не желая быть ограбленным, все же, если это произойдет, я бы предпочел быть обманутым на деньги негодяем типа джентельмена, чем вульгарным шулером из низов.
Что касается манер и внешности, не может быть сравнения между аристократическим греком, и тем, который из низов. Есть веские причины предполагать, что он даже не знает о существовании другого. Люди этого типа все напоминают друг друга более или менее. Многие из них являются несчастными образцами человечества, чье безделие и разгул приводят их к необходимости обманывать, надеясь тем самым получить то, что честным трудом они добывать отказываются.
Их трюки обычно также грубы, как жертвы на которых они практикуются. Это не совсем ловкость рук, это род обмана для которого нет имени. Их жертвы так легко обманываются, что нет необходимости становиться лучше.
Кроме того, обычно, пока не будет прикончена пятая или шестаябутылка, игра не начинается.
Качество, наиболее существенное для этих подлецов, это возможность пить и курить в любом количестве, без оказания воздействия на него. Постоянное использование алкоголя производит такое безразличие к их влиягию.
Третьесортный шулер делает нищие публичные дома и уличные пивные сценой своих подвигов. Его жертвы это пьяные рабочие, жители деревни посетившие столицу, солдаты на побывке, и иногда лица просто решившие немного повеселиться.
Грек этого типа обычно имеет коллегу, который ассистирует ему в работе. Их операции требуют помощи второй стороны, так как выполняются в Американском стиле.
Я приведу один из тысячи подобных примеров: Мошенник входит в публичный дом, который он знает как часто посещаемый, и садится за стол рядом с другим человеком, который уже сидит. Этот человек, с которым он якобы не знаеом, его сообщник. Он требует бутылку вина, которую осушает, и начинает громко разговаривать с соседом, так, что привлекает внимание всей компании. Он создает впечатление человека очень глупого, и делает несколько дурацких замечаний относительно происходящего, на что «граф» отвечает предложением сыграть с ним, к большому развлечению и удовлетворению аудитории.
Незаметно все собираются вокруг, и наблюдают за двумя спорящими.
Грек окончательно обижается на шутки его соседа и предлагает сыграть на две бутылки стоящие на столе.
Предложение принимается, но грек играет плохо, и скоро проигрывает. Он держит карты так криво, что кажется он никогда не держал их в руках раньше. Его проигрыш был очевиден с самого начала.
Его удачливый соперник, радуясь выигрышу, забирает выигранное и быстро уходит.
Жулик, который остался сидеть, горько сожалеет о проигрыше, и выказывает желание взять реванш у первого пожелавшего.
Простаки, подгоняемые желанием легкого выигрыша, быстро принимают вызов. Они играют и выигрывают, как ожидали, но подлец, далекий от мысли остановиться, вынимает из кармана полную пригоршню пяти-франковых монет, которые он предлагает поставить на кон, в попытках вернуть то, что потерял.
Эта декларация, вместе со звоном серебра, слишком сильное искушение, чтобы отказаться. Кажды захочет поиметь долю в добыче, которая так легко дается. Они играют снова, и снова выигрывается несколько партий, и этот дополнительный проигрыш (выставляемые греком) дает ему возможность поднимать ставки и предлагать удвоения или учетверения.
Теперь начинается настоящая игра нашего героя, который, не забывая изображать из себя дурака, привносит в игру ресурсы своего рода грубой ловкости рук. Он создал ощущение такой тупой простоты и «леворукости», что никому не приходит в голову малейших подозрений насчет него.
Грек, пополнив свой кошелек за счет соперников, удаляется из-за отсутствия желающих, и идет делиться добычей этого дня со своим напарником.
Эта сцена на языке греков означает: «работа деревенщины».

Были попытки жуликов такого сорта представить перед трибуной правосудия, и один, или, максимум двое виновных, были выдвинуты. При этом не каждому было очевидно в ограблениях, проводимых в Американском стиле, и особенно описанным выше способом, кто был жертвой обмана, а кто обманщик. Разве не хотели они получить преимущества над бедным, глупым деревенщиной, обманывая его? Единственная причина, которая помешала им сделать это, был факт, что они встретились с тем, кто, при всей его видимой глупости, был им не по зубам.
Если я буду писать для «жителей» Пола Нигета и посетителей «Père la Rangaine,»¹ я должен буду сделать грека из публичных домов героем этой работы. Но, поскольку я имею причины верить, что большинство моих читателей никогда не войдет в контакт с этим классом шулеров, я должен упомянуть только одну или две из их лучших уловок, и на том закончим с ними.

Мы можем предположить, что наш герой обедает в одной из уличных «забегаловок», где вы получаете обед за франк с человека. Во время еды, грек, который, пока, выглядит веселым парнем, предлагает всякого рода пари всем окружающим, — пари такой двусмысленной природы, что предлагающий уверен в выигрыше.
Грек, однако, делает эти пари не столько с целью обогатиться, сколько раззадорить человека проигравшего, от которого он надеется позже вечером получить пользу.
На десерт он берет три тарелки и немного переключаясь и завлекая, начинает играть демонстрируя жонглирование² с крошками хлеба скатанными в шарики.
Но его движения до того кривые, что зрители только смеются над ним.
В нем не чувствуется обманщик, поскольку, как говорится, каждый видит нитки, которые заставляют куклу танцевать.
Грек продолжает дальше, раздавая по пути заверения: — «Господа», замечает он, «вы видите, как я положил этот маленький шарик под тарелку. Отлично. Теперь я заставлю его исчезнуть без вашего ведома — я имею в виду, что самые наблюдательные среди вас ничего не увидят.»
Но, помещая шарик под тарелку, грек достаточно хорошо знает, как неким конкретным движением руки заставить его покатиться на пол.
Изображая уверенность, что будто бы шарик все еще под тарелкой, он пытается объяснить, что за хитрый трюк он сейчас всем показывает, и он даже обещает, что не приблизится больше к столу, чтобы его сделать. Давая эти объяснения он эффектно поворачивается спиной к тому месту, где выполняется трюк.
Зритель, который видел, что шарик упал вниз на пол, подбирает его и открыто кладет в свой карман, в тоже самое время он обращается к своему соседу тихим голосом:
«Давай сыграем с ним, и поспорим, что шарик больше не под тарелкой. Он будет уверен в своей правоте и примет это, поскольку не осведомлен о своей неловкости.»
Они соглашаются на предложенное достаточно охотно, поскольку все рады обмануть обманщика, который, вместо отклонения, ставит на кон еще большую сумму, и предлагает, кроме того, спорить с каждым зрителем по отдельности, кто пожелает принять вызов.
Двое или трое выдвигаются вперед, и среди них те, то был ранее вовлечен. Они потирают руки в предвкушении быть отомщенными, и чувствуют уверенность в выигрыше, поскольку знают что шарик в кармане одного из спорщиков.
Но, увы! они все обмануты. Когда тарелку поднимают, о чудо! Шарик там, под ней.
Жонглер выиграл свои пари.
Сбрасывая один шарик на землю, хитрый малый очень ловко всунул другой под тарелку.
Зритель, который так охотно предложил пари, был его коллегой.

Приведем еще пример подлости этих злодеев.
Вот уже несколько лет, как по дороге между Площадью Бастилии и «Jardin des Plantes», или на других общественных оживленных улицах, где парижского простофилю наиболее вероятно встретить, можно увидеть человека сидящего на коленях на тротуаре, которые он подобрал под себя, для демонстрации следующего обмана.
Он держит в своих руках три карты — скажем, семерка червей, король пик и туз бубей.
Две последние из этих карт он держит в правой руке, первую упомянутую в левой, как показано на следующей гравюре.
Жулик, немного приподнимает свои руки, предлагая земетить порядок в котором находятся карты. Затем перевернув их назад, он бросает их, одну за другой, рядом друг к другу на тротуар.
Семерка червей помещается на цыфру 1;
Король пик на N2;
А туз на N3.
Сделав это он несколько раз меняет карты местами, отвлекая внимание зрителей.
Обращаясь к одному из них спрашивает того, где теперь король.
Тот, видев карту в правой руке, и следуя за ней глазами, находит ее все время, и никогда не ошибается.
Грек изображает сильное раздражение тем, что не может обмануть зрителей.
Он начинает снова и на этот раз предлагает крупное пари, что они не найдут карту.
Люди смеются, но не осмеливаются принять пари, когда один из них, смелее остальных, своего рода деревенский (так он выглядит), не выходит вперед.
«И это столица», говорит он, с ухмылкой, «я держу пари на двадцать су, что я знаю, где корль».
Пари принимается греком, который переворачивает карту указанную деревенским парнем, признает, что проиграл, и платит ставку.
Два соперника продолжают заключать пари, и грек постоянно проигрывает, пока крестьянин, удовлетворенный своим выигрышем не удаляется. Остальные зрители, которые тихо стоят внимательно смотрят, как деревенщина уносит полученное.
Когда он уходит, и грек продолжает предлагать предлагать пари, трое или четверо из них, подумав, что перед ними дурак, принимают его вызов.
Но они, несчастные простофили, упускают из вида, что крестьянин был сообщником, и деньги, которые он якобы выиграл, были лишь соблазном, для возбуждения жадности.
Со свежей группой игроков, желающей поставить деньги, грек полностью меняет свою тактику. Бросая карты на землю, он, определенным маневром, полностью меняет их расположение.
Так, в действительности, он помещает семерку червей на N1, но, вместо того, чтобы позволить королю пик упасть на N2, он соскальзывает карту сверху (туз бубей) на это место, и помещает короля на N3.
Эта подмена делается так быстро, что никто не замечает ее, и, конечно же, когда он после меняет карты друг с другом, и карта называется наблюдателями и переворачивается, она оказывается тузом бубей.
Как это случается очень часто, проигравшие решают попытаться снова и взять реванш, редко останавливаясь, пока не будут обчищены полностью.
Иногда случается, что за таким обманом следуют ссоры и потасовки. В этом случае сообщник, который до того на расстоянии наблюдал разбирательства, оказывал весомую помощь, и помогал своему товарищу сняться с места.
Такой сорт игр сейчас встречается только в публичных домах, так как полиция запрещает это делать на публичных оживленных улицах.

В Англии имеется аналогичная игра, подобная этой, называется Наперстки. Три наперстка помещаются на стол, подобно бокалам, используемым в жонглировании.
Маленький шарик помещается под один из них. Затем наперстки перемещаются с быстротой, позволяющей поставить зрителей в тупик. И, как и в пердыдущем трюке, жулик имеет сообщника помогающего ему получить пари от зрителей, и, как было уже показано, он уверен в выигрыше.
Но далее с этой публикой происходит другое. Жулик сам никогда не проигрывает, надавливанием на наперсток он искуссно забирает шарик перемещая его из-под наперстка, где он находился, в другой.
Это делается с помощью специальной ловкости рук.
Из того, что я сказал, читателю должно быть очевидно, что, хотя грек из притонов, в основном отличается от своих братьев шулеров, все же он имеет сходство с ними в его подлости и стремлению обманывать.
¹Два известных публичных дома около Marché de la Halle.
²Раньше слово «жонглирование» применялось и к шулерству с использованием ловкости рук. — Степанов Олег.
67