ГАВАНА.
Чем лучше подготовлена хитрость,
Тем вероятнее она навредит изобретателю. Лафонтен.
В связи с судебным процессом, который мы только что обсуждали, я не вижу препятствий мешающих мне поговорить здесь о некоей ловкой махинации, предпринятой одним греком против игроков Гаваны. Я знаю про эту историю уже несколько лет. Только, то ли потому, что мой источник был осведомлен лучше, или знал больше о других делах, мой анекдот будет длиннее, чем он был рассказан в суде. Я должен также добавить, что хотя все эти авантюры кажутся на одно лицо, имя героя не имеет никакой связи с тем, которое было на процессе. Впрочем, здесь вы можете прочитать все так, как это было рассказано мне:
Некий испанский грек, по имени Бьянко, закупил в своей стране огромное количество карт. Он пометил их все невидимыми знаками для любого другого человека кроме него самого, переправил в Гавану, и пустил в свободную продажу.
Прекрасное качество этих колод, их исключительно умеренная цена, сделали так, что все колоды были раскуплены в короткий срок.
Гавана, полностью обеспеченная данным товаром, не принимала более карт других фабрикантов, так что скоро, как только все старые колоды были израсходованы, одни поддельные карты циркулировали по всему городу¹.
Наш проходимец, человек приличного вида, последовал за своими колодами в лучшие дома Гаваны и даже добился вступления в высшие круги сей великой столицы.
Он играл везде, где только это можно представить и, благодаря своим вероломным инструментам, везде фортуна была к нему благосклонна. Плутовство было такое легкое и прибыли обещали быть такими грандиозными, что этот подлец должен был уменьшить свое счастливое везенье. Он понял, что состояние ему обеспечено и излишней поспешностью он лишь компрометирует себя. Достижение богатства, без какого бы то ни было риска, было лишь проблемой времени.
Впрочем, все успехи испанского Грека остались неизвестны, так как вследствие избыточной осмотрительности, Бьянко не упускал случая в каждом месте где выигрывал, оплакивать свои огромные проигрыши, которые якобы имели место в других собраниях так, что на него смотрели скорее как на жертву, чем любимчика судьбы.
История, рассказанная в суде, практически на этом и заканчивается. Ее развязка не была оглашена и, тем не менее, этот финал бфл очень интересен и весьма усложнил положение нашего героя, о чем можно судить по последовавшим событиям:
Гавана, как говорят, самое играющее место в мире, что немаловажно. А ведь повсюду, где есть игроки, можно быть уверенным в том, что, само собою разумеется, встретишь и греков. Понятно, что греки живут за счет игроков, а потому и находятся рядом.
Круг людей, в котором Бьянко с некоторого времени проворачивал свои махинации, до того момента был еще незатронут бичом мошенничества, по причине того, что в это общество было очень трудно быть принятым. Суровая «комиссия» следила за всеми вновь представленными и, только после тщательного сбора информации о нем, и особенно если он иностранец, он мог быть допущенным.
Кастильский мошенник смог обмануть бдительность этого санитарного кордона, чтобы попасть внутрь. Какими средствами? История умалчивает, но, создается впечатление, что комиссия, хранительница сего Елисейского дворца игроков, проявляла, в процессе принятия в общество, больше рвения, чем проницательности, потому, что спустя некоторое время, некоему Лафоркаду удалось также обмануть ее бдительность.
Этот Лафоркад, француз по происхождению, Грек по профессии, мошенник, чьи ловкость и коварство были выше всяких похвал, до того не связавший себя знакомством ни с одним из собратьев по цеху, поспешил начать эксплуатацию их общего достояния.
Однажды вечером, уловив удобный момент, он начал с того, что прикарманил несколько колод карт, на которых было клеймо сего общества, с теми намерениями, чтобы оказавшись дома, подготовить их для плутовства. Но, каково же было удивление, когда, принявшись за дело, он выяснил, что эти карты уже были подготовлены для цели, которой он задавался.
— Меня опередили.— Сказал сам себе Лафоркад,— Можно не сомневаться в том, что один из моих уважаемых коллег уже пользуется источником, который я считал нетронутым… Ах, мой друг, вы позволяете себе плутовать, не предупредив меня. Прекрасно. Я постараюсь вас раскрыть, и когда мы познакомимся, заставлю вас работать столько и так хорошо, чтобы ваш кусок был достаточно жирным, для возможности поделить на двоих. В противном случае вам придется иметь дело с госпожой правосудием. По крайней мере я вам этим пригрожу.
Уверенный в своем плане, Лафоркад отправился в общество исследовать колоды, и не без удивления обнаружил, что на всех нанесены те же метки, которые он нашел на выкраденных картах. Это открытие придало другое направление его мыслям. Он увидел здесь с размахом организованное мошенничество, которым управлял ловкий малый.
— Этот ловкач,— решил он тогда,— может быть только кем-нибудь из прислуги в обществе, и именно благодаря ему была осуществлена замена колод… Раскрыв этого человека, легко будут вычислить его компаньона…
И, именно на эти поиски Лафоркад направит отныне все свои старания.
Мошенник всегда думает, что другие люди обязательно такие-же подлые, как он. Поэтому, приглядываясь к слугам, жулик-исследователь в каждом из них видел признаки, характерные для мошенника. Однако, по зрелому размышлению, он остановил свои выбор на некоем молодом французе, официанте в салоне, чья простота граничила с глупостью.
Лафоркад решил, что глупость этого человека не более чем комедия, для снятия подозрения. Он отвел его в сторону, и, как говорится, посмотрел прямо в глаза, для того, чтобы лучше разгадать его намерения:
— Известен ли вам мсье Исму?— спросил он его тоном заговорщика.²
— Мсье Исму?… Постойте… мне кажется, что я знаю это имя… Хотя… Нет, я его не знаю, но если вы хотите, мсье, я могу спросить у президента клуба, знает ли он его?
— Нет, нет, не стоит.
— Мсье Исму,— повторял гарсон, удаляясь прочь,— решительно, я его не знаю, иначе бы запомнил это имя.
Лафоркад понял, что ошибся, но он не был обескуражен и продолжил свое расследование. Ему удалось, не вызывая подозрений, выяснить откуда появились карты в клубе, и, по различным сведениям, он вскоре выяснил то, что было для него важно. Эти карты, как ему сказали, были привезены из Испании неким спекулянтом и проданы за бесценок в связи с тем, что тот нуждался в деньгах.
Лафоркаду этого хватило, чтобы понять всю аферу. Небезосновательно он догадался, что сей спекулянт, продавший карты, должен был эксплуатировать свой товар в тех местах города, где собирается больше всего игроков, то есть в том же самом клубе.
Исходя из этого он решил внимательно понаблюдать за каждым игроком и особенно присматриваться к тем, чья удача в игре была постоянной. Испанский грек был в этот момент на пике везения. Лафоркад тщательно изучил его поведение и не преминул заметить некоторые манипуляции, которые, даже будучи искусно выполненными, не были от того менее очевидными.
Лафоркад, получивший достаточно информации, бросился в атаку. Он подождал, когда испанец, закончив очередную партию, остался в одиночестве и, с самым простодушным видом, предложил партию в экарте.
Бьянко принял вызов. В интересах обоих было избегать публики, так как один собирался жульничать без свидетелей, а другой хотел уличить мошенника без громкого скандала, почему, по обоюдному согласию они выбирали уединенный столик.
С той и другой стороны было брошено на сукно по десять луидоров и партия начинается.
Первым сдавал Бьянко.
Благодаря меченым картам и некоторой престидижитаторской работе, он, с первого же захода, получил короля и все взятки, а со второй добрал необходимое для выигрыша всей партии.
Забирая десять луидоров, победитель продемонстрировал свои карты противнику и вежливо осведомился, желает ли тот взять реванш, или хочет продолжить сыграв по новому или даже удвоив ставку.
Лафоркад не ответил. Скрестив руки и облокотившись на стол, он пристально посмотрел на своего противника, после чего развязно-фамильярным тоном заявил:
— По-новой или дубль, говорите, господин плут? Нет, нет, я не настолько прост, чтобы позволить себя ободрать таким образом. И реванша я тоже не хочу.
— Сударь,— произнес Бьянко с трудом сдерживая гнев,— что вы хотите этим сказать? С кем, по-вашему, вы разговариваете?
— С мошенником, черт возьми!— ответил Лафоркад, притворяясь возмущенным, что на самом деле было не так.— Хотите, чтобы я повторил это громче, чтобы услышал каждый из присутствующих? Хотите, чтобы я рассказал как и через кого поддельные карты проникли в этот город? А желаете ли вы…?
— Тише, мсье, тише, умоляю вас.— залепетал Бьянко.
— То-то же. Мне нравится, что вы так заговорили. Поскольку вы стали более благоразумны, я хочу, в свою очередь, показать себя как можно более покладистым. Послушайте, я сделаю вам предложение, которое, я в этом уверен, не будет отклонено. Слушайте же. Вы очень ловки, доказательство чему я уже получил, и благодаря этой ловкости, а особенно запасу поддельных карт, вы можете надолго обеспечить себе здесь везение. А там, где может извлечь выгоду один, точно также может существовать и выгода для двоих. В нашей ситуации это верно еще больше, чем в любой другой, поскольку речь идет просто о том, чтобы вы повысили ставки, для удвоения прибыли. Я буду что-то вроде компаньона-вкладчика, хранящего тайну в качестве инвестиции в предприятие, но могущего забрать этот вклад по желанию.
По тону, которым сделка была предложена, Бьянко сразу догадался, что не стоит торговаться насчет условий. Он понял, что человек, осмелившийся сделать такое предложение мог быть достаточно подлым для того, чтобы разоблачить его в случае отказа. Он смирился, и протянул руку новоявленному сообщнику, как залог соглашения:
— Хорошо,— сказал он,— я буду работать на двоих.
— Я очень на это рассчитывал,— съязвил Лафоркад с циничной улыбкой,— и, для начала, в качестве задатка нашей сделки, начните, мой друг, с возвращения десяти луидоров, которые вы у меня украли.
Бьянко подчинился.
Прошло шесть месяцев, в течение которых огромное число гаванских игроков оказалось обобранными до нитки. Два наших грека делили между собой гигантские прибыли, но пришел момент, когда Бьянко был вынужден предаться серьезным размышлениям. Он стал замечать, что везение в игре, вследствие чрезмерного постоянства, вызывает некоторое удивление среди членов клуба, а особенно у его жертв. С другой стороны, колоды, привезенные из Испании, начинали встречаться все реже, и надо было полагать, что эта партия не преминет когда-нибудь закончиться. Но, что более всего его беспокоило, это ненасытная требовательность компаньона. Лафоркад, чье существование проходило в безумных оргиях, и который предавался самым разорительным расходам, дошел до того, что совсем не хотел считаться с Бьянко, и безжалостно его шантажировал.
Испанский грек понял, что настало время избавляться от такой жестокой тирании. В один прекрасный день он тайно покинул Гавану, увозя с собой состояние, которое так ловко приобрел.
Приличная доля богатой добычи позволяла Лафоркаду вести образ жизни достойный лучших домов, а теперь он был вынужден от него отказаться, если только не продолжил бы дела своего экс-компаньона. Для него это было довольно легким делом. Некоторое количество колод еще циркулировало в клубах, где его принимали, и он обладал всей той ловкостью, которая была необходима в данной ситуации. Для такого мошенника не было никаких причин колебаться. Вот почему он решил немедленно приняться за дело и выкроить себе жирный кусок из «наследства» кастильского игрока.
Несмотря на всю свою ловкость, Лафоркад, из-за своей дерзости и бесстыдства махинаций, в конце концов, всеже привлек к себе подозрения, которые набеги Бьянко лишь возбудили, и трюк, бывший причиной всех несчастий, наконец оказался раскрыт.
Лафоркада арестовали и предали суду. Но, наш прохвост, на деньги своих же жертв, нанял самого лучшего адвоката, и защита была построена так великолепно, что в вердикте суда бывло написано следующее:
«Ввиду того, что поддельные карты были привезены в Гавану исключительно Бьянко (адвокат позаботился о том, чтобы констатировали сей факт);
Ввиду того, что ничто не доказывает, что Лафоркад пользовался этими картами для жульничества в игре;
Принимая во внимание, и т.д….
Суд объявляет Лафоркада невиновным, и снимает с него предъявленное обвинение.»
1. В «Мемуарах Сюлли», том VII, страница 90, можно найти следующее: «одному итальянцу, по имени Пимантель, часто приходилось играть с Анри IV и он приобрел на том крупное состояние. Этот человек обладал необычайной ловкостью рук и был чрезвычайно плодовит на хитрости: его упрекали, в частности, в том, что он умудрился подменить все кости, которые продавались в лавках купцов, на поддельные.»
Кто-то также может прочитать в работе под названием «Тайны фараона», Лейпциг, 1810, «четыре грека закупили все колоды в городе Ф…, пометили их, и сделали так, чтобы их купили банкеры, после чего сорвали банк.» Действительно, нет ничего нового под солнцем, даже в области мошенничества.
2. Исму это пароль греков в игорных домах. Четыре буквы слова Исму выбраны для того, чтобы обозначать масти карт. «И» означает червы, «С» — трефы, «М» — пики, «У» или «Ю» — бубны. Если грек хочет передать своему сообщнику масть, которая преобладает у его противника, он говорит фразу, начинающуюся с одной из четырех букв этого слова. Так, например, если ему необходимо объявить черви: «И жарко же сегодня», говорит он, или любую другую фразу, начинающуюся с «И». Аналогично и с другими буквами.